Ровно два года назад, примерно в это время, я ехал с другими мобилизованными в автобусе от военкомата в воинскую часть и гадал, что нас ждет

Ровно два года назад, примерно в это время, я ехал с другими мобилизованными в автобусе от военкомата в воинскую часть и гадал, что нас ждет.

Разговорились, я высказал предположение, что война будет идти до конца 2024 года.

Тогда для многих переполненных оптимизмом моих будущих боевых товарищей такой прогноз был неприятен, они ожидали быстрой победы.

Сейчас мой прогноз выглядит чересчур оптимистичным, незрелым. Воины из того автобуса в большинстве своем либо погибли, либо получили ранения, несовместимые с продолжением службы.

Будучи военкором в Донецке в начале спецоперации, я принадлежал к лагерю пессимистов. Многие коллеги скептически относились к моим оценкам, даже сторонились меня. И все же реальность оказалась во много раз хуже моих самых пессимистичных оценок.

Однако и тогда были люди — как правило, из среды ополченцев первых волн — которые на своей шкуре узнали, насколько гнилая система и трезво смотрели в неприглядное будущее. Они говорили такие вещи, которые тогда казались чуть ли не паникерством, а сейчас — в порядке вещей. Говорили и сами шли выполнять боевые задачи. Один из таких людей, знаменитый командир с позывным «Вольга», погиб в тот же день, ровно два года назад.

Мне стыдно перед этими людьми — не про всех я знаю, живы они или нет, — что не верил им, что упивался иллюзиями и химерами. Надеюсь всё же, что научился у них главному: мнение может быть любое, а Родина у нас одна, и задача должна быть выполнена.