Одну вещь, которую я говорил на Дроннице, имеет смысл вынести в канал

Одну вещь, которую я говорил на Дроннице, имеет смысл вынести в канал.

Когда я недавно был под Донецком на Покровском направлении, я видел нечто очень приближенное к тому, как должна вестись современная война. Цифровая связь, управление, дроны, аддитивка в цехах при подразделении, оборудованный полигон с тренировкой полётов под РЭБом, налаженное взаимодействие с соседями, техническая возможность управлять бригадой как единым целым побатальонно, прямая связь между разведывательным и огневым контурами, распределённая логистика. Всё это — не в последнюю очередь результат более чем двухлетней работы волонтёров, «прокачивавших» подразделения технологиями и компетенциями.

Но под Курском картина радикально другая. Когда началось вторжение, те силы, что там были, сидели даже без коптеров (не говоря уж об фпв) и на купленных с зарплат баофенгах; связь им положили примерно сразу, а когда уже начали запечатывать прорыв, противника искали пару недель днем с огнем. Когда начали перебрасывать туда силы, координация между надёрганными с миру по нитке подразделениями даже не бригадного, а батальонного масштаба долго была никакой, в результате 70% потерь «глаз» было от дружественного огня. Тероборона в ближнем тылу оказалась малоуправляемой и малобоеспособной, что и неудивительно, учитывая, что её, в отличие от Белгорода, никто никогда не учил. И так далее, не хочу попадать под дискредитацию.

Вывод для нас такой. Волонтёрские команды работают с дружественными подразделениями, и, таки да, доращивают им технологии. Но это остаётся в границах помянутых подразделений, никак не масштабируясь на остальную группировку. Надеяться на то, что компетенции будут как-то растекаться сами собой по горизонтали — сомнительная. В этом смысле, как грустно заметил один из комментаторов в моём чате, деятельность волонтёров в чём-то даже вредна, поскольку она демонстрирует примеры и создаёт впечатление, что у нас в целом прогресс, а у нас прогресс по факту точечный. И сейчас вопрос в том, как масштабировать то, что доказанно работает — а значит, пора от партизанщины переходить к более системному взаимодействию ровно с теми самыми структурами, в которые возникла привычка регулярно плеваться; то есть со штабами и кабинетами.

И в общем даже неважно, насколько они к этому готовы. Надо искать формы.