Замполит батальона имени Архангела Гавриила: Я должен заменять солдатам и психолога, и родителей

О том, как уехал на войну вслед за отцом, ополчении первой волны и его превращении в полноценную армию, о работе с ПТУРом, беспилотниках, обязанностях замполита, возвращении домой, ответственности командира и многом другом журналисту в интервью изданию Украина.ру рассказал замполит батальона имени Архангела Гавриила с позывным "Чуб".

- Ты пошел на войну за отцом. Как же так получилось?

- То был 2014 год. Отец сперва попал в Красный Лиман, затем в Шахтерск. Потом оформилась Шахтерская дивизия. Оттуда он попал в Донецк. Это был уже "Кальмиус". А я просто ехал, чтобы передать ему вещи, но в итоге остался. Тогда это сложно было назвать супер-воинским подразделением, но это уже походило на военное подразделение. В основном там собрались взрослые мужики, а мне исполнился 21 год.

- А откуда приехал?

- Вообще я из Артемовска. Оттуда и приехал. По Донецку в тот момент уже прилетало, а в Артемовске лишь чуть-чуть стреляли. Там никто не сопротивлялся, город просто отдали. Те, кто уходил из Красного Лимана, и часть людей из Славянска выходили через Артемовск. Они там буквально день-два побыли и уехали. Боестолкновений особо и не было. Город таким уже был… все попрятались, все на полусогнутых ходили.

- А почему решил остаться с отцом?

- Думал, что полгода побегаю и уеду в Харьков сдавать сессию. Я тогда на заочке учился. Но как-то так сложилось, что отец тут… в общем, решил остаться.

- А на кого учился?

- На фармацевта.

- А стал замполитом…

- Это у нас семейное. Когда сформировался "Кальмиус", отец стал помощником замполита бригады, а потом и замполитом в Чистяковской дивизии, в "Тройке". Это которая стояла между Луганском и Донецком.

- А почему отец воевать пошел? Вы говорили об этом?

- Отец пошел потому, что это было Всевеликое войско Донское. С казачеством он был связан плотно и всю дорогу его поддерживал. А я почему остался… я же до того был на Антимайдане и насмотрелся на все, что было. Национальная идея, которая появилась в тот момент… я вообще не понял, откуда она такая появилась.

Ну бегали футбольные фанаты с палками, ну милиция. А начинаешь задумываться и понять не можешь, откуда это взялось и как мы так резко отдалились друг от друга.

К тому же я не понимал, почему вся такая либеральная и насквозь демократическая Европа не поддержала отделение регионов. Прошел референдум? Прошел. Какие проблемы? Вот Крым был автономией, а нам почему не позволили изначально? Мне, как человеку молодому, все это не давало покоя.

К тому же я впечатлился, когда попал в подразделение. Мужики уже были матерые. Каждый что-то успел повидать к тому моменту. Под Еленовкой были "двести". Причем массово. Наверное, человек сорок-пятьдесят из Шахтерской дивизии. Там блокпост был. Они стали заходить, их туда запустили, а дальше по ним стал работать танк.

Планирование операций тогда было сыроватым, а люди бегали кто с чем. С теми же "мосинками". Вот моим первым оружием был СКС.

- Каким тебе виделось ополчение первой волны?

- Потрепанным. У меня, к примеру, форма была – украинский "дубок". Я ее в воинской части нашел. Потом уже появилась "стеклянная" форма. Не "пиксель", но что-то близкое к нему. С капюшоном. Вот она супербыстро плавилась. Чуть огонь и все.

Какими они были? Очень суровыми. Вот прямо мужики-мужики. Когда я попал в эту часть, все круглосуточно были на взводе. Много курили и постоянно ждали чего-то. Каждый вечер какие-то боевые тревоги были. Это в целях слаживания коллектива. Каждый вечер все ждали, что мы вот-вот куда-то поедем.

- Ты выучился на ПТУРщика?

- Да. Учителем у меня был ныне покойный инструктор с позывным "Титан". Он по здоровью умер. Ушел на пенсию в 2023 году, а я сменил его на должности. Вот на пенсию ушел и через пару месяцев умер.

Его многие знают и в ЛНР, и в ДНР, поскольку ездил по подразделениям с тренажером ПТУРа и много кого обучил. Он в этом здорово разбирался и учил сперва внутри бригады, а потом и дальше. Много занятий проводил с офицерами, сержантами, солдатами. Очень толовый инструктор был.

- Трудно было осваивать?

- Вообще легко! Все российское вооружение, за вычетом артиллерии и каких-то высокотехнологичных комплексов, разработано для срочников. То есть для восемнадцатилетних парней, которых ставят в строй за три месяца.

Поэтому там все элементарно, на уровне базовых рефлексов. А ПТУР еще лучше, поскольку прицеливание и управление идет с помощью установки. То есть свой боеприпас ты можешь донести до противника с помощью двух маховиков, которые управляются по вертикали и горизонтали.

- Как изменилась для тебя служба после этого?

- Если честно, то никак. Я приехал и в октябре впервые поехал на боевые уже в этой роли. Поначалу слабо понимал свои задачи, поскольку слаженности как таковой еще не было. Условно мы впервые приехали на Азотный. Туда, куда прилетала "Точка-У". Там были склады с шахтной взрывчаткой.

Приезжаем, а там огромная яма и три бугра. Центральный был нашим, справа казаки стояли, а слева – "Оплот". И между собой мы даже не разговаривали. Впереди вроде противник, мы ждем прорыва техники и периодически в ту сторону кто-то стреляет. Вот таким было первое впечатление.

Ближе к концу осени попал на Спартак. Там "Восток" стоял, и вот там уже начал понимать, чего от меня хотят. Что такое огневое прикрытие, какие стоят задачи. В тот момент штурмовали воинскую часть, и я впервые увидел много "двухсотых" и "трехсотых", и полное непонимание в глазах у некоторых того, что они вообще здесь делают. Бывало и такое.

Но тогда во всем этом было много идеи. Тогда все с криком "Ура!" двигались вперед независимо от обстоятельств. Потом на какое-то время идею вытеснила рутина. Потому, что до начала СВО это 2017–2019 годы – частичное перемирие. Многие разошлись по домам. Но потом началась спецоперация и многие, как и я, вернулись на эмоциональном подъеме.

- Но и СВО началась не так, чтобы здорово…

- Слушай, я считаю, что в любом случае задачи по освобождению Донецкой и Луганской областей выполняются, задачи по сохранению границ России – тоже. Вектор правильный. Только ведь помимо двух областей возникают и сопутствующие проблемы, вроде ситуации в Курской области. Противник явно консультируется с правильными специалистами. Тактика, конечно, выбрана утопическая, но прямо сейчас она дает плоды.

- В каких операциях довелось поучаствовать до начала СВО?

- В основном по Донецкой области. Докучаевск – мы там стояли с "Пятеркой". Там был террикон, который выходил на Новотроицкое. И склад там. И три господствующих высоты были за противником. Вот там постояли мы некоторое время, постреляли по ним из ПТУРа. Потом – Спартак. Это продолжительный период.

Потом был на югах. Это направление Широкино. Там взаимодействовали с девятым полком. А после часть моих товарищей из "Кальмиуса" стояла на Трудовских, а мы – на Спартаке. Каргил на Запорожской трассе, потом Александровка.

А после начала СВО моей зоной ответственности был участок от Запорожской трассы и до аэропорта.

- Сослуживцы говорят, что еще до СВО ты был энтузиастом беспилотного дела. Расскажешь?

- В те времена с беспилотниками было непросто. Со сбросами тогда еще мало кто дружил. Я уже скорее на СВО начал вникать в это, поскольку сама война изменилась. А раньше беспилотники чаще использовались как разведчики, а не ударные дроны. И то их тут было очень мало.

Мы сейчас не говорим о военных разработках, которые работают на обнаружение целей. Мы говорим о гражданских беспилотниках, которые со временем военизировались.

И нам, и противнику сегодня проще выпустить десяток беспилотников, а не отряд из десяти человек. И десять дронов покажут такую же эффективность при продвижении пехоты. Это ведь высокоточное оружие. Понятно, что нужно дорабатывать, допиливать, но точность куда выше.

Тем же, кстати, меня и прельщает ПТУР в сравнении с РПГ. Точность в любом случае выше. А это значит, что выше эффективность. Когда твоя группа движется, ты, в зависимости от местности, поднимаешь одну "птицу", чтобы ее вести, и еще несколько, чтобы гасить огневые точки противника. Таким образом ты и двигаешься, и личный состав бережешь. Все изменилось.

- Если уж заговорили об изменениях, то как изменилось ополчение, пройдя долгий путь от добровольческих отрядов до армейских корпусов Российской Федерации?

- Подразделения, которые учатся воевать на полигоне, будут резко отличаться от тех, что учились воевать в поле с реальным противником. Те, кто заходил сюда, были хорошо подготовлены, но есть особенности, которые ты учитываешь лишь после того, как попадаешь сюда, начинаешь взаимодействовать и работать.

В начале СВО артиллерия работала примерно так: засекли цель на ЛБС, передали данные на пункт, а там согласовали с оперативным и уже он дает добро, которое передают на батарею. Это очень долго. В то время у противника была система "Крапива". Это планшет, который показывает и твою пехоту, и твою разведку, и артиллерию. И все это взаимодействует в режиме онлайн, что сильно упрощает работу. И мы тоже стали работать в данном направлении, стали учиться.

Офицеры, которые начинали в ополчении, конечно, научились работать. Те, кто остался жив и цел, кто продолжает служить. У них есть понимание того, как эффективно работать. Те же офицеры, которые только приходят, поначалу воспринимают все немножко иначе. Но сейчас все уже быстро учатся. Как-то подстроились и начали эффективно работать.

Уставы, которые писались ранее, чем-то эффективны, но следует учитывать, что многое изменилось. И тактика ведения боевых действий сегодня другая, и передвижение, и колонны, как раньше, гонять уже нельзя. Высокоточное оружие появилось. Все это влияет. А многих учили еще по старым учебниках. Но тут нужно больше импровизировать.

Вообще многие разработки обкатывались в качестве игрушек, чтобы молодые люди с детства получали навык. Ты вот знал, что первый ПТУР управлялся с помощью такого металлического шарика, который нужно было перекатывать? И была детская игрушка, где шариком нужно проходить лабиринт. Вот она была разработана для того, чтобы в будущем проще было обучить парня управлению ракетой.

То же самое – компьютерные игры. То же самое – малые коптеры для детей. Все эти управляемые вертолетики. Мне, к примеру, нужно адаптироваться к той или иной "птице", а студент какого-нибудь университета, который с детства управлял беспилотником, вникает куда быстрее.

Что же до ополчения, то оно сделало большой шаг вперед и стало армией. Это, по большому счету, было видно уже в 2016–2017 годах. Давай не будем забывать, что здесь хватало местных военных, которые поддержали Донбасс и принялись обучать личный состав, а те, в свою очередь, потом обучали других.

- Как ты стал замполитом?

- Мне была интересна эта линия работы и могу сказать, что даже с ПТУРом в окопе я приносил бы меньше пользы, чем сейчас. Мне нравится работать с личным составом, доводить военно-политическую обстановку и приказы главнокомандующего, чтобы люди понимали, зачем они делают то, что делают.

Чтобы они, к примеру, понимали, что стоят вот здесь, чтобы не допустить прорыва вражеской пехоты, поскольку это важный стратегический объект.

Помимо этого, мы как-то не занимались популяризацией армии как таковой. И информационную войну упустили поначалу. Работа замполитом – это возможность популяризировать армию, показывать народу, что это тяжелый мужской труд в интересах государства.

Если командир подразделения является для солдата папой, то замполит еще и роль мамы исполняет. Любые трудности, которые возникают у солдата, решает замполит. Будь это выплаты по ранению или что-то еще. Будь это "двести" и помощь родственникам в захоронении, в получении компенсации.

Это и психологическое состояние всего подразделения, за которым нужно следить, поскольку если упустишь, то в какой-то момент подразделение не сможет выполнять боевую задачу. Очень большой объем ежедневной работы.

Нужно, к примеру, организовать молельный уголок. Вот у меня в подразделении есть батюшка, который взял это все на себя. Нужно работать психологом, проводить тестирование, чтобы понимали, готов солдат к боевой работе или лучше пусть сейчас выполняет задачи в тылу.

- Ты ведь родом из Артемовска. Следил за ходом его освобождения?

- Конечно. Мы выдвинулись из Донецка в начале СВО, но быстро вернулись, поскольку боевые подразделения противника двинулись зачищать город, а на окраинах тогда в основном стояли сформированные подразделения мобрезерва. Мы как раз находились в створах с этими подразделениями, которые примыкали друг к другу. Вот каждому подразделению было придано отделение или больше ПТУРов.

За штурмом, конечно, следил. Поначалу хотел попасть туда и закрыть какой-то внутренний гештальт. Ведь десять лет прошло. Главное – мать оттуда выехала до начала активных боевых действий. Она уже здесь находилась и поэтому мне было спокойнее.

Понимаешь, чем дольше ты в армии, тем лучше понимаешь, что нет никакого "мне хотелось бы". Есть задача, которую нужно выполнять. Бросить все и поехать туда? В качестве кого и для чего? У меня в тот момент было 52 человека в подчинении. Бросить их непонятно на кого, но поехать в Артемовск, потому что хочется? Ну нет.

- Так и не съездил до сих пор?

- Нет, но смотрел видео. Моего дома больше нет. Если будет возможность, то я бы, конечно, съездил. Прошелся бы там, в школу, наверное, зашел бы свою.

В 2014–2015 было такое, что просыпаешься с мыслью о том, что домой попал. А ты уже всюду засветился и как-то тайно пытаешься пробраться домой. Со временем это рассеялось. Не думаю, что вернусь туда жить. Нет, сомневаюсь. Интересы Российской Федерации всегда нужно будет где-то отстаивать. Думаю, что продолжу служить независимо от того, куда пошлет Родина.

- Юность прошла на войне. Не жалеешь?

- Нет. Когда поехали беженцы, я как-то не мог ответить себе, почему должен куда-то бежать, от кого-то прятаться и называть себя беженцем, если могу пойти на службу и защищать свои интересы.

- Фармацевтика потеряла тебя навсегда?

- Однозначно. Ближайшие десять лет я уходить не собираюсь. Единственный раз, когда появилась мысль… это период Минских соглашений. Тогда это давило со всех сторон и непонятно было, что дальше. А сейчас, когда мы боремся за свои интересы, меня все устраивает.

Читайте также: Инструктор "Сенсей": Я подготовил больше одиннадцати тысяч бойцов