Людмила Гришина: «Подрастающее поколение нужно не только учить, но ещё и воспитывать своим собственным примером»

Интервью с Людмилой Гришиной — позывной «Ангел» — принимала участие в защите мирного населения Донбасса в качестве военного медика, руководит проектом «Территория безопасности».

— Добрый день! Расскажите немного о себе.

— Добрый день. Меня зовут Гришина Людмила Владимировна. Мне 56 лет, я живу и работаю последние 9 лет в Москве. До этого я жила в Донецке. В 2013-2014 годах, когда на Украине начали происходить известные события, я уже была вдовой, а мои дети — были достаточно взрослыми.

— Вы с 2014 года участвуете в защите мирного населения Донбасса. Что сподвигло Вас на принятие данного решения?

— Я видела и понимала всё происходящее, особенно когда в Донецке начались митинги после смещения легитимного президента Януковича. Я принимала участие в каждом митинге. А 7 апреля люди, которые приходили каждую субботу и воскресенье на митинги на центральную площадь Донецка, заняли здание государственной областной администрации, и это здание на какое-то время стало своего рода центром нашего сопротивления Киеву. Почему я туда пошла, что меня сподвигло – это, скорее всего, понимание того, что то, что происходит в Киеве, просто так не закончится. Мой возраст и жизненный опыт подсказывали, что всё пойдёт по сценарию Югославии, и, собственно говоря, так и получилось. Понимая, что я могу принести какую-то пользу, помочь, я пошла в медпункт на втором этаже той самой госадминистрации, и так там и осталась.

— Какие события этого времени Вам больше всего запомнились?

— Знаете, те 2 месяца – с 7 апреля и по конец мая 2014 года, когда уже начались активные боевые действия и все, кто был в здании ОГА, практически перешли в боевые подразделения либо, как в случае с медицинским отрядом, в госпиталь – каждый день был настолько насыщен разными событиями, что очень сложно выделить что-то одно. Помните, есть такая песня: «Лето – это маленькая жизнь»? А у нас тогда каждый день был как маленькая жизнь. Причём вполне серьёзно, потому что, допустим, после 2 мая, когда сожгли людей в Одессе, мы прекрасно осознавали, что следующими можем быть мы. А учитывая, что здание госадминистрации было просто напичкано взрывчаткой и бутылками с коктейлем Молотова, то всё могло вспыхнуть в любой момент. К счастью, этого так и не произошло.

Очень хорошо запомнился период подготовки и проведения референдума. Для нас это было очень важно, потому что перед глазами был пример Крыма, и, конечно, понятно было, что так легко и быстро, как с Крымом, вряд ли получится. Но всё-таки люди считали, что их мнение и их волеизъявление весь мир должен каким-то образом принять, потому что это — наш выбор. Это было тяжёлое, сложное время, но знаете, оно было и счастливым. Может быть, сейчас это прозвучит как-то пафосно, но мы ведь действительно вершили историю. Потому что это был переломный момент, и если бы тогда, в Донецке, мы не выстояли, нас сломали, наверное, СВО началась бы на 10 лет раньше. Уже позже, летом 2014 года, когда все перешло к активным боевым действиям, каждый, кто считал нужным пойти добровольцем, понимал, что мы прикрываем собой Россию. Причём без каких-то определённых перспектив и надежд на награды, звания, выслугу лет и пенсию. Об это даже никто не думал. В принципе, никто даже не рассчитывал дожить до этого. На войне ведь знаете как – сегодня утром к тебе человек стучит: «Док, есть кофе?» — «Есть, попьём!». А вечером я уже везу его в морг и закрываю ему глаза. Так что нельзя ничего заранее планировать, всё очень тяжело и страшно.

За период моей службы, начиная с первого добровольческого медицинского отряда, ровно год – с апреля 2014 по март 2015 года – я служила в отряде специального назначения, который потом превратился в МГБ. После этого я познакомилась с Юрием Юрьевичем Евичем — в медицинском отряде, который он создал совместно с другими донецкими врачами после начала боевых действий.

Летом, после службы в МГБ, мы присоединились к отряду под руководством командира «Рязань» — он служил в разведуправлении ДНР (РУ ДНР, так оно и называлось). Там мы прослужили 2 или 3 месяца – до конца лета-начала осени. И один из самых запоминающихся боёв произошёл тогда в аэропорту, 25 сентября – как раз тот самый случай, когда утром с человеком пьёшь кофе, а вечером его увозишь в морг. Тяжёлый, очень тяжёлый был день, страшный. Но это война.

После этого Юрия Юрьевича перевели в Горловскую 3 бригаду Народной милиции — сначала исполняющим обязанности, потом начмедом. Мы полгода служили в Горловке, в медицинской роте. Самый длинный период, самый насыщенный, опасный. Было много активных боевых действий. Мало того, что Горловку просто обстреливали, наши войска вели ещё и наступательные операции в Озеряновке, в Углегорске и потом в Логвиново. Про Логвиново те, кто там был, не забудут никогда. Потому что в тот период закрывался Дебальцевский «котёл». Собственно говоря, эта маленькая деревня, о которой никто почти и не знал до того момента, стала камнем преткновения, именно в этом месте закрыли «котёл». Примерно неделя боёв за эту деревню слилась для меня в один длинный день, потому что мы выезжали с Евичем и с моим мехводом, позывной «Красный», практически каждый день, по несколько раз, спали урывками. Мы возили туда БК, воду, лекарства, провожали колонны танков, которые просто не знали туда дорогу. Обратно вывозили раненых. Те ребята, которых я оттуда вывозила, до сих пор меня помнят. Мы общаемся, пишем друг другу.

— Сейчас Вы являетесь руководителем учебного центра «Территория безопасности – проект Ангел». Расскажите, пожалуйста, о создании и работе проекта. Какова была цель его создания?

— После Дебальцевской операции наступила небольшая передышка, и мы с Юрием Евичем на какое-то время уехали в Москву. Мы планировали вернуться потом ещё служить, но как-то не сложилось. В сентябре мы ещё приехали, потренировали ребят в том же разведуправлении, где служили раньше, но наши услуги оказались не востребованы, и мы вернулись в Москву. В Москве мы организовали учебный проект, который работает и сейчас. Он называется «Технология выживания: тактическая медицина». Вместе мы работали 8 лет. В 2021 году мы разделились — у него остался свой проект, а я со своими коллегами организовала собственный. Мы его назвали «Территория безопасности – проект Ангел». И он несколько отличается от предыдущего проекта, потому что ориентирован не только на военных, но и на гражданских. Само название «Территория безопасности» говорит о том, что наша задача – создать для людей вот эту территорию безопасности там, где они живут.

— Какие дисциплины преподаются в Вашем центре?

— Мы обучаем людей оказанию первой помощи, пожарной безопасности, готовим к чрезвычайным ситуациям, объясняем, что такое терроризм, каким он бывает, как можно по возможности избежать попадания в экстремальную ситуацию. Но основное направление, конечно, это тактическая медицина и первая помощь.

Честно говоря, я не знаю, мы не подсчитывали, сколько человек обучили за последние 2 года, я не веду такую статистику, но несколько тысяч человек точно есть.

У меня очень хороший коллектив. Я очень люблю своих инструкторов — они не просто мои друзья, это моя семья. Мы поддерживаем друг друга в тяжёлых ситуациях. Когда мне было очень тяжело, я понимала, что за моей спиной — мои коллеги, и мы всё равно прорвёмся, всё будет хорошо.

— Кто является слушателями? Есть ли какой-то специальный отбор?

— К нам приходят абсолютно разные люди. И по возрасту, и по социальному статусу, и по профессии. Абсолютно всех мы принимаем. Начиная от военных или от ребят, которые подписывают контракт или идут добровольцами. Особенно в 2022-м году, когда началась специальная военная операция и когда объявили мобилизацию — у нас был очень большой поток. Есть и гражданские, которые тоже видят, знают, что происходит, понимают, что им нужно быть ко всему готовыми.

Кто-то приводит с собой детей — это очень похвально, потому что подрастающее поколение нужно не только учить, но ещё и воспитывать своим собственным примером.

Из тех направлений, которые сейчас очень востребованы — это направление БПЛА, направление РЭБ или РЭР, как оно сейчас называется, радиоэлектронная разведка, артразведка, выживание при артобстреле. Это очень интересные курсы, семинары, на них люди всегда приходят. Кроме того, есть просто однодневные семинары, когда люди приходят и отрабатывают какие-то манипуляции. То есть, например, приходят отрабатывать наложение жгутов, повязок, остановку кровотечения. Мы учим и ставить капельницы, и делать внутривенные инъекции. Делаем это на специальном тренажёре – мало ли, ситуации бывают разные. Иногда жизнь человека может зависеть от того, умеют ли те, кто находится рядом, сделать укол или поставить капельницу. Такое тоже бывает.

— Как Вы относитесь к тому, что сейчас первую помощь и тактическую медицину часто преподают люди, не только не имеющие боевого опыта, но и без базовой медицинской подготовки?

— В последнее время, особенно с начала специальной военной операции, когда курсы по военной медицине и первой помощи стали очень востребованы, скажем так, на рынке – куда деваться, мы ведь живём в капиталистическом обществе, приходится к нему приспосабливаться – появилось очень много разных курсов-однодневок, которые ведут люди, не имеющие специального образования или боевого опыта. Да, если человек хочет чему-то научиться и потом передавать эти знания — пожалуйста! Но главное, чтобы он это делал правильно. Например, есть несколько учеников, которые учились у нас с Евичем, потом у меня несколько раз проходили курсы, возможно, ещё где-то, потому что достойных курсов и преподавателей, которые дают очень хорошую подготовку – их много. Можно пройти такие курсы и потом обучать первой помощи. Но именно первой помощи в том объёме, который сможет дать человек, не имеющий медицинского образования.

Я хочу отметить один момент – для того, чтобы спасти человека, зачастую не обязательно быть врачом или медсестрой, просто нужно иметь понимание, что делать в данный конкретный момент, иметь необходимое снаряжение — жгут или турникет, перевязочные материалы, гемостатическое средство, если человек знает, как им пользоваться. Это, собственно говоря, весь основной набор, который позволяет спасти жизнь человека, естественно, если повреждения не настолько сильные, что спасти уже невозможно. Ситуации бывают разные, иногда и врачи не успевают. Так что дело даже не в том, что человек не имеет образования. Если он сам прошёл несколько курсов, имеет представление о чём говорит, чему учит, то это не так страшно. Страшно, когда люди пытаются во главу угла ставить не помощь и не обучение, а просто хотят «срубить бабла», грубо говоря, на ситуации, которая на данный момент стоит очень и очень остро.

В среде военных медиков, инструкторов и коллег, с которыми я общаюсь, считается дурным тоном критиковать кого-то, так что я не хочу никого затрагивать, а вот похвалить и сказать о тех, кто работает хорошо, к кому стоит пойти, считаю правильным и нужным. Это курс «Ратмед» в Санкт-Петербурге, это курсы Артёма Николаевича Катулина – он даёт очень хорошую подготовку, он грамотный врач. Есть ещё учебный центр «Алгоритм», в котором тоже достойно обучают.

В принципе, я бы хотела посоветовать людям, которые хотят чему-то научиться — прежде чем идти в какой-то учебный центр или к какому-то инструктору, просто почитайте о них в интернете, соберите о них информацию, послушайте людей, почитайте о них отзывы, и тогда станет всё понятно. Если учебный центр работает год, два, три, пять – понятно, что там уже люди с опытом. Опять-таки, на сайтах или в группах «ВКонтакте», где есть информация об этих проектах, там есть информация и об инструкторах, которые в этих учебных центрах или проектах работают. Допустим, у меня в проекте все инструкторы, которые ведут курсы — они специалисты в своей теме. У меня есть врачи, есть манипуляционная медсестра, есть спасатель, пожарный, есть человек, который ведёт историю отечественного оружия и небольшой семинар по стрельбе из пневматики. Мы готовим людей, которые никогда не держали в руках оружие, даём им понятие, хотя бы приблизительное, как стрелять, как целиться, что такое вообще – оружие и как с ним обращаться. У этого инструктора огромный опыт и большая коллекция оружия, он в нём прекрасно разбирается, преподаёт уже много лет. К нему часто приходят просто за советом, что и как сделать, какое оружие приобрести и так далее. Поэтому если кто-то хочет чему-то научиться, то всегда можно найти учителя. Был бы ученик, а учителей хватает.

— А как Вы относитесь к дистанционному обучению первой помощи?

— К дистанционному обучению первой помощи, тактической медицине я отношусь категорически отрицательно. Понимаете, можно читать теорию, рассказывать, показывать слайды, различные видео, разные медицинские средства — жгуты, турникеты, повязки и так далее. Но всё это человек должен своими собственными руками наложить самому себе и своему коллеге. По сути, самое главное – это самопомощь, научить человека оказывать помощь самому себе. И делать это и в стрессовой ситуации, и в ситуации, когда темно, когда обстрел, когда какая-то критическая ситуация.

Прежде всего необходимо справиться с собственным страхом, с собственной паникой, и уже потом — вспомнить о том, что у тебя есть аптечка, а она обязательно должна быть, и оказать помощь самому себе. Если в помощи нуждается кто-то рядом — то же самое. Приходим в себя, вдох-выдох — и пошли работать. Но для того, чтобы этим работать, нужно все это подержать в руках, нужно понимать, до какой степени нужно тянуть жгут, что такое тампонада раны, как перебинтовать, что чувствует человек, которому ты накладываешь жгут, что чувствуешь ты сам. Правильно наложенный жгут – это больно. Это показатель того, что вы сделали всё верно. Потому что при тренировке у нас же нет артериального кровотечения. Значит для того, чтобы понимать, насколько туго вы наложили жгут, вы должны чувствовать боль и онемение в руке. Как это можно объяснить и показать дистанционно? Я не понимаю и крайне отрицательно отношусь к такому обучению. Я могу ещё понять, если человек, допустим, прошёл уже практику где-то и уже понимает о чём идёт речь, то что-то более углублённое, более расширенное может и можно, но первично обучать удалённо – нет, нельзя.

— Вы абсолютно правильно говорите, что обучать основам первой помощи необходимо всех участников боевых действий, а еще больше – всех военнослужащих. Как, по Вашему мнению, это можно организовать в войсках, добровольческих формированиях и ЧВК?

— Сейчас в зоне СВО находятся четыре моих ученика, моих курсанта, которые у меня учились, а потом сами стали инструкторами, работали, обучали ребят. Сейчас они воюют. И мы с ними практически со всеми всегда на связи — они мне пишут о том, что там происходит, присылают видео, фотографии своей работы, ранений, рассказывают, делятся, иногда спрашивают совета. Это очень приятно, потому что они — моё продолжение. Сейчас они — мои глаза и уши. У меня уже и возраст не тот — на контракт я не подхожу, да и понимаю, что обучение здесь — тоже важно и нужно. Так вот, они говорят о том, что пополнение, которое приходит туда – примерно 80% всего состава, просто понятия не имеют, что такое первая помощь. Когда ко мне обращаются военные ребята, они рассказывают, что даже когда к ним приходили в часть медики, они что-то там себе бубнили под нос, а люди на задних партах спали или в телефон «втыкали». Это слова человека, который у меня учился. Наверное, всё зависит всё-таки от учителя, от преподавателя. Если он не смог заинтересовать, то, естественно, нет и реакции никакой.

Я полагаю, что обучение тактической медицине для военнослужащих должно быть поставлено на государственном уровне, поскольку они же не сразу идут на передовую — есть учебные центры, где они проходят подготовку, и там в обязательном порядке должна быть военная медицина. И не просто в форме лекции, а хотя бы в течение двух-трех суток или, допустим, 48 или 36 часов, разбитых на несколько дней. Это очень нужно и важно, от этого зависит жизнь и здоровье бойцов. К сожалению, я не могу никуда достучаться, но есть уже небольшие подвижки в этом направлении. Я знаю, что большие центры обучения, такие как курсы Катулина или «Ратмед», работают с военнослужащими, с призывниками, с мобилизованными.

— Вы сейчас бываете в Донбассе?

— Да. Например, сегодня ночью я как раз стартую туда, еду к своим друзьям, к своим коллегам, ученикам, везу небольшую партию гуманитарки и еду пообщаться, немножко окунуться в эту атмосферу, поговорить, поделиться какими-то планами. Пока не буду ничего заранее говорить, потому что, сами понимаете, тема такая… Вернусь – расскажу.

— Какие у Вас дальнейшие планы?

— В планах у меня — продолжать работу проекта. К сожалению, в последнее время наблюдается большой спад участия населения в курсах. И это не только у меня, многие наши коллеги об этом говорят. Все сетуют на то, что лето. Знаете, я как-то выпустила маленькое, кратенькое видео и сказала, что у нас летом — лето, осенью — школа, зимой — холодно, весной – дача… Всегда находятся причины, чтобы куда-то не пойти и что-то не сделать. Надо сделать над собой усилие и пойти чему-то обучиться. По-моему, уже всё, что могло случиться, случилось. Уже линия фронта доходит фактически до Белгорода, Курска, прилетает в Воронежскую область. Над Подмосковьем летают беспилотники, неизвестно куда в очередной раз он может упасть. Да и просто даже в мирной жизни что только не происходит. Например, недавно во Фрязино загорелся институт. На днях мне прислали видео, как в Кубинке загорелась шаурмичная. И что делать? Такие ситуации бывают и нужно всегда быть готовым. Не просто панически убегать, а понимать, что если ты что-то умеешь и знаешь, то ты на голову выше всех остальных, у тебя повышаются шансы на выживание.

Да, в наших планах – продолжать нашу работу, расширять проект, расширять перечень дисциплин, которым мы обучаем. Мы всегда открыты к диалогу — нам интересно, что нужно людям такого, о чём мы не знаем. Ведь у нас — своё мышление — у людей военных, околовоенных. Мы не можем залезть в голову гражданским. Именно поэтому я всегда спрашиваю у людей, которые приходят к нам на лекции, на курсы, что бы они хотели ещё. И всегда можно найти нужного специалиста — допустим, врача какой-то конкретной специальности. Был, например, запрос на обучение действиям при контузии — мы нашли врача-невролога. Будет запрос ещё на что-то – мы найдём людей. Специалисты, профессионалы есть — нужно только понимать, кого искать.

Планы у нас грандиозные. Мы хотим расширяться, мы хотим ездить по стране. Если будут приглашения, мы с удовольствием поедем. Вот сейчас поеду в Донецк, буду там общаться. Возможно, пока лето и в Москве застой — какие-то курсы, какие-то семинары будем проводить там.

Мария Коледа