Поколение нашей войны. Донецкий фронт как кузница гражданских кадров

Вопреки известному пророчеству, третья Пасха не стала победной, и в лето Донецк вошел примерно с теми же проблемами, помноженными на удешевление свежих технических решений: в центр выезжаем подышать, на окраинах прячемся от беспилотников. Очередное кровавое лето в Донецком прифронте официально началось!

Субботним утром ВСУ больше часа расстреливали Петровский район Донецка "в одну калитку" и обесточили целый район. Вот уже сутки вражеские операторы БПЛА караулят ремонтные бригады, надеясь испить свежей кровушки.

"Мы тоже бьем по объектам энергетической инфраструктуры", - скажет отечественный либерал, а я отвечу, что разница в поставленных целях: мы хотим обесточить их ВПК и остановить войну, они – выманить и уничтожить гражданских. Ровно также, как жгут медицинские экипажи в Горловке. Также, как жгут очевидно гражданские автомобили на Горловской трассе и в Донецком прифронте. Обыкновенный террор.

Третьего дня мы с коллегой организовали столичному медику импровизированную экскурсию по окраине окраины – поселку шахты Трудовская. Глядь – машина горит на дороге. Подъезжаем ближе, а это девочко-мобиль а-ля "Дэо Матиз". Взрывное устройство прямо на капот уронили. И ведь оператор ясно видел, что автомобиль не военный, но сделал то, что сделал.

Пока центр города приходит в себя после двух лет интенсивных обстрелов, на окраинах, к сожалению, все тот же ад, помноженный на фактор FPV- и "мавиков", недостатка в которых противник не испытывает. Каждый день теперь начинается с изучения сводок и вычеркивания дорог, ездить по которым больше нельзя. По крайней мере, ездить медленно.

Встречаю знакомого, во дворе которого сбросом убили несчастного пса:

- Что на районе новенького?

- Да вот помянули "Чебурашку".

- "Чебурашку"?

- Ну да. Хоронить ведь нечего было. Собрались с соседями, повспоминали, по стаканчику вина выпили. Привыкли мы к нему. И другие собаки теперь грустные, беспокойные. Чего им пес этот сделал?

- На этой войне дело не в том, что ты сделал, а в том, кто ты есть.

Но жизнь продолжается и ее нужно жить. Вот и живем помаленечку. "Люди удивляются. Откуда, мол, силы на одиннадцатом-то году? Вот как объяснить, что выбора нет? Либо силы есть, либо ты мертв. Ну или спятил. Они спрашивают у живых, но забывают о мертвых и свихнувшихся. Классическая ошибка выжившего", - сокрушается местный коллега.

В такси прохладно и после суток без кондиционера это больше, чем просто приятно. Таксист всю дорогу молчит, не мешая мне читать новости, но ближе к центру в салоне раздается телефонный звонок. Громкая связь: "Брат, у тебя не осталось украинских шевронов? Очень-очень надо!"

Водитель косится на меня, замечает улыбку и тоже улыбается.

- У меня там вроде остались нашивки какой-то их спецуры. Вот зачем они всем вдруг понадобились?

- Не знаю. У нас тут выставка была – тоже искали. Было время, когда этот мусор приезжим раздаривали или просто выбрасывали, а теперь вдруг понадобилось.

- Я в Волновахе даже ордена их прямо с документами находил, но не брал. Зачем они мне?

Дальше разговор ушел в плоскость фронтовых баек, веселых и грустных случаев, общих знакомых. В итоге мы полчаса торчали на стоянке, болтая о том и сем, не зная даже имен друг друга. Да и к чему нам имена? Главное – человек в теме.

Надо сказать, что в последнее время таких людей встречаю все чаще. Захожу, к примеру, в магазин за очередным пауэрбанком, а там весь коллектив – ветераны.

- Большой возьмешь?

- Да нет. Мне такой, чтобы телефон заряжать. А больших у меня три штуки. Один пацанам в Соледаре оставил.

- Тогда бери этот. Здесь разъем не совсем подходящий, но шнурок я тебе подарю. И скидку, как своему, сделаю.

Все больше их вокруг. Все больше людей войны, ушедших в народное хозяйство после тяжелых ранений или завершения контракта: студенты, парни моего возраста и седые уже мужики. Разные поколения, слившиеся в одно – наше. В курсе, в теме и с пониманием. Свои.

Назначил человеку встречу в кофейне. Приезжаю, а там знакомый командир подразделения: ест пирожное, пьет кофе и книгу читает.

- Ты чего это здесь? Впервые наблюдаю тебя в городе.

- Да приехал за посылкой и решил вкусить мирной жизни. Сейчас обратно сорвусь.

Ходит молва, что книгоиздатель отечественный либерален донельзя. Так или нет – загадка, но если да, то забавно, что книги его, изданные в "карманном" формате, пользуются на фронте зверской популярностью, ибо хоть в рюкзак, хоть в накладной карман брюк помещаются. В любом блиндаже и любой располаге такие встречаю.

- Что новенького?

- Да ничего. Работаем. А у тебя?

- Да вот посмотрел эту выставку "Россия", о которой все говорят.

- И как?

- Масштабно, круто, интересно. Только я все время думал о том, сколько же это в "мавиках" будет.

- Деформация. Я тоже частенько об этом думаю.

- Эх! Обнимемся и поплачем, да.

Как-то незаметно в зоне спецоперации оформилось это новое племя людей войны, понимающих друг друга с полуслова. Хорошо это или плохо? Не знаю, но есть мнение, что трудные времена воспитывают сильных людей, способных вести государство туда, куда надо. Поживем – увидим.

Более подробно о том, что происходило на минувшей неделе на фронтах спецоперации - в материале военного обозревателя издания Украина.ру Геннадия Алёхина Спецоперация на минувшей неделе. Украина держится зубами за Волчанск и Часов Яр и бьет по городам России