Эдуард Басурин: В 2014 году у нас была лишь надежда, а сейчас появилась и вера

"Куда пропал полковник Басурин?" - шумит интернет.

О том, чем сейчас занимается и планирует заниматься, о проблемах Донбасса, надеждах 2014 года и вере 2024-го, а также о принципах новой войны, заблуждениях экспертов, информационном противоборстве и многом другом экс-заместитель командира корпуса НМ ДНР, полковник в отставке Эдуард Басурин рассказал журналистам портала "Украина.ру".

- "Куда пропал Эдуард Басурин?" - спрашивают все. Так куда же он на самом деле пропал?

- Жив, здоров. Нахожусь в Донецке, в своем любимом городе. Уезжать отсюда никуда не собираюсь. В данный момент нахожусь в запасе, а потому решил заняться блогерством. Веду Телеграм-канал "Басурин о главном". Занимаюсь тем, чему меня учили. Тем, что мне нравится, - доносить до людей информацию.

- Трудно ли было после армии перейти к такому вот гражданскому формату?

- Я не ожидал каких-то сложностей, поскольку на службе освещал текущие события, находясь в определенных рамках. Казалось, что на гражданке их можно будет расширить. С одной стороны, ты их действительно расширяешь и можешь говорить, о чем угодно. С другой же выясняется, что информацию людям нужно излагать проще. Не умничать, а общаться как с равными. Нужно подбирать слова, чтобы и понятно было, и сильно людей не травмировать. И вот не всегда это получается. В этом главная трудность. Пришлось мне перестраиваться.

- Вы с самого начала в этой нашей донбасской истории. Представлялось ли в 2014 году, что будет так, как есть сейчас?

- Я 2014 год условно делю на две части. Первая – это зима, когда я присматривался к процессу. Честно говоря, я долго не мог понять, кто же стоит за народными волнениями. Кто управляет ими. Украинский опыт подсказывал, что это может быть нечто искусственное, спровоцированное ради достижения каких-то политических целей.

Когда убедился в том, что это воля народа, в которой нет ничего искусственного, примкнул к движению. С того момента я был в гуще событий. Имея определенную подготовку, я быстро нашел контакты с людьми. По началу это было выполнение спецзаданий, дальше – подготовка к референдуму и его проведение. Ну а потом начались боевые действия. Поскольку я заканчивал военное училище и являюсь кадровым офицером, не мог оставаться в стороне.

Раньше у нас лишь надежда была, но теперь появилась и вера. Почему? Если вкратце, то процесс примирения на Украине между нами и властью, пришедшей в результате госпереворота, основывался на том, что страна должна оставаться целой и неделимой. Но мы надеялись, что это изменится, и мы войдем в состав Российской Федерации или хотя бы станем отдельным государством, признанным Россией, а после и теми государствами, что оказали поддержку в трудный момент.

Вера появилась из-за того, что мы теперь не отдельное, а великое государство. Мы — часть России. И Россия заботится о людях, которые вернулись к ней. Россия восстанавливает все, что было уничтожено и до, и после 2014 года. И это вдохновляет. Ты сразу понимаешь, что выбор, сделанный людьми в 2014 году, был правильным.

- К сожалению, война продолжается. Как она изменилась с 2014 года?

- Такого конфликта в нынешнем веке еще не было. Если сравнивать с тем, что было раньше, то это Ирано-иракская война, Вьетнам – Китай. Это если по населению и применению вооружений. Но вот настолько технологичных войн до сих пор не бывало. Уровни вооружений, которыми располагаем мы и наши оппоненты, более или менее сопоставимы.

Раньше сильный нападал на слабого, и только мужество людей могло изменить ход событий. Здесь все иначе: интенсивность, применение высокотехнологичного вооружения, оборудования, объемы людского резерва, задействованного на фронте и в тылу. Для коллективного Запада это полигон, на котором обкатываются технологии.

Вторая их цель – поражение России. Не тотальное, которое предполагало бы уничтожение России целиком и полностью, но унизительное. Чтобы расколоть великую империю на части, которые они смогли бы контролировать.

Не думаю, что американцы сегодня заинтересованы в уничтожении России, а вот унизить – да. Подписать мирный план, благодаря которому мы станем никем. Вот к этому они стремятся.

А так сегодня мы говорим о беспилотниках, которым изначально не уделяли должного внимания, а после выяснилось, что это серьезное вооружение. Причем не только разведывательное, но и ударное. Беспилотники позволяют корректировать огонь, контролировать обстановку в режиме онлайн. Вот молодые люди, которые увлекаются играми, стримами, понимают значение слова "онлайн". То же самое происходит на поле боя, когда ты следишь за обстановкой и оперативно реагируешь на те или иные изменения. То есть это совсем другая война.

Совсем другая интенсивность. Ведь многие эксперты полагали, что ствольная артиллерия утратит свое значение, что она не нужна. А оказалось, что без "бога войны" продвижение невозможно.

То, что солдаты подготовленные больше не нужны, тоже оказалось вымыслом, поскольку без них нет победы. Пока ботинок солдата не опустится во вражеский окоп, никакой победы не будет.

Вообще нельзя победить лишь за столом переговоров. Нужно показать силу, нужно принудить врага к подписанию мирного договора – капитуляции. Потому, что без этого мы не сможешь дальше сосуществовать с западным капиталистическим строем. У нас ведь свой путь развития, а они пытаются заставить нас жить по своим лекалам. Но увидев, что мы сильные, они будут вынуждены как-то уживаться с нами. Не мы с ними, а они с нами.

- Вы подчеркнули, что остаетесь в Донецке. Насколько труднее стало жить здесь?

- Очень сильно усложняет дончанам жизнь отсутствие нормального водоснабжения. После 2014 года и вплоть до начала СВО Украина не позволяла себе полностью отрезать нас от воды. С Крымом подобное делали, отрезая от воды и электричества, да. Почему-то никто не говорит о том, что это геноцид в чистом виде.

Другая сложность – отсутствие электричества в результате ударов по объектам энергетической инфраструктуры. Подобное случается довольно часто, а современный человек настолько размяк, что не может нормально жить без электричества. Хотя, конечно, мы давно приспособились.

Еще одна серьезная проблема – наше отставание в развитии. Россия предлагает нам цифровизацию, а мы зачастую не можем ее принять. Все это время мир продолжал развиваться, а мы заметно отстали. В итоге многие люди просто не умеют пользоваться теми благами, которые дает Россия.

Мы ведь по старинке привыкли: постучать в окошко, получить бумажку, побегать с нею по кабинетам. Россия же предлагает зайти в специальный центр и сразу разобраться со всеми вопросами. Россия предлагает портал "Госуслуги", где многие задачи решаются удаленно.

Но для нас все это сложно пока. Молодые вроде осваиваются, а людям среднего и пожилого возраста очень трудно. Им нужно время, чтобы адаптироваться.

Последнее касается не только нас и Луганска, но Запорожской и Херсонской областей. Поскольку Украина вроде бы тоже как-то развивалась в этом направлении, но многое было либо брошено, либо разрушено. А сельские жители этого развития и вовсе не видели.

- Долгие годы Донбасс был эдаким фронтиром, территорией войны. Трудно ли будет людям вернуться к мирной жизни, когда война наконец закончится?

- Нам это будет очень просто, поскольку с первых дней обстрелов населенных пунктов Донбасса мы постоянно мечтали о мире. Наш воздух свободы – это безопасность.

Проблему я вижу в другом. Ведь нам придется взаимодействовать с людьми, которые долгое время жили под пятою государства Украина. С людьми, чьи мозги промыты до основания. Вот с ними нам придется жить, восстанавливать города и строить великую страну.

С теми, кто жил ближе к ЛБС, значительно проще. А вот тем, кто дальше, долгие годы рассказывали, что мы тут озверели, оголодали, деградировали и едим детей, а они – великая нация, которая выкопала Черное море, а из полученной земли слепила Карпаты.

Многие вещи трудно простить, но Русь всегда стояла на том, что мы находили в себе силы и прощали. Благодаря этому мы уживались даже с теми народами, которые поначалу ненавидели нас. Но можно ли простить гибель ребенка? Не думаю. Но это придется пережить. Мстить, пачкая руки кровью, — это ведь тоже не выход. Вот тут будет непросто.

- Об изменениях в обычной войне поговорили, но что происходит в информационной? Как изменилась информационная война и как в ней меняемся мы?

- Могу сказать, что мы быстро учимся. Раньше этому и внимания особо не уделяли, и средства выделяли совсем не те, что Запад выделяет. Украина ведь была полигоном, на котором обкатывались эти технологии. Это ведь и "оранжевая революция", и события 2013–2014 годов, и все, что было до СВО, и все, что было в ее начале. В общем, у нас были хорошие учителя, которые дали понять, в чем же наша ошибка.

Если человек понаблюдает за тем, как сегодня доносится информация, то заметит, что мы становимся лучше. Да, мы пока не можем диктовать условия, поскольку не имеем влияния на весь шарик. Западу, конечно, проще в этом смысле. Но нужно работать, нужно стараться.

Отличный пример – RT. Почему их стали запрещать повсеместно? Потому, что на языке тех стран, где работают, они стали объяснять суть происходящего. И власть имущих это напугало. А ведь это один из элементов информационной войны.

Этому нужно уделять внимание и этому нужно учить студентов. Нужны факультеты, на которых людей будут учить правильно доносить информацию. Нужно ставить правильную задачу и правильно ее выполнять, а для этого нужны специалисты. А готовить их сегодня могут лишь те, кто учился на собственных ошибках, набивая шишки.

Таких людей нужно делать преподавателями, несмотря на их возраст. Это могут быть как двадцатилетние, так пятидесятилетние и даже семидесятилетние. Вот двадцатилетний может еще до конца не понимать смысл жизни, но он умеет доносить информацию до своего окружения. До таких же двадцатилетних. Нужно ли таких привлекать? Нужно! Пора отказаться от мысли о том, что возрастные корифеи умнее молодых. Не всегда это так.

- А вы согласились бы работать в этом направлении?

- Если честно, то не знаю. Это ведь определенная специфика. Но люди в любом случае должны понимать, что просто так этим заниматься нельзя. Тут нужна государственная программа. Нет, может быть и частная, но при участии государства, поскольку именно государство должно определить вектор. Государство тут должно помогать не финансово даже, а информацией. И государство же должно определять цель. В любом случае, меня пока не звали. Смогу или нет – трудно сказать. Это не совсем то, чем приходилось заниматься.

- А куда звали? Насколько я понимаю, одним лишь блогом вы не ограничитесь. Поделитесь творческими планами?

- Есть определенные задумки. Люди постоянно спрашивают, когда же я появлюсь на экранах, но соцсети, в этом смысле, дают совсем другие возможности. Можно выходить в эфир не на федеральных каналах, а через ту же "Телегу", через "ВКонтакте" вести свою передачу, общаться с людьми, узнавать их мнение. В первую очередь, людей сегодня нужно слушать. Не слышать, а слушать. А полученную информацию нужно доносить до других людей. Вокруг нас много алмазов. Нужно только уметь их искать. Сотрешь пыль, и он засияет. В общем, есть задумки. Посмотрим, что из этого получится.

Плюс – на радио вести какую-то программу. Плюс – непубличная деятельность, которую никогда не бросал. Имею в виду помощь нуждающимся людям. Это, в первую очередь, дети. У нас, к сожалению, многие детки лишились родителей. Стараюсь им помогать, но без лишнего шума.