Спрашивают – «Как Донецк?». Как Донецк? В Донецке осень. Красивая потому, что не часто убирают листья, а их уже нападало густо. Я наслаждаюсь видом из окна машины – уличными котами, собаками, которых теперь не увидишь в Москве. Бабушки на лавочках во дворах устраивают мощные посиделки. И одеты они как бабушки из моего детства. Я не только наслаждаюсь, я еще и ностальгирую. Дедушки во дворах режутся в домино. Последние дедушки, которые режутся в домино. Последние осколки советского союза. Уйдут, таких больше не будет. Поэтому к ностальгии примешивается тоска, но так, наверное, всегда и бывает осенью – когда смотришь на все через прощальный свет солнца. Но, кажется, я уже начинаю рассказывать не о том, как Донецк, а как я в Донецке.
Донецк я знала преимущественно страшным. В 14-м и 15-м годах, когда тут косило людей, мне было не страшно, и я ходила по улицам, по которым прилетало. Потом я увидела жертв артобстрела рядом с собой и навсегда испугалась. С тех пор в Донецке я всегда жила с внутренней дрожью. Пространство города всегда было коварным, спокойствие – всегда обманчивым. А теперь я смотрю на осенних людей с собачками, на людей с кофе, на людей с детскими колясками. Я видела рыжую девушку к картонной коробкой торта, ее длинные волосы красива развевались на ветру. И никто никуда не спешит. А это потому, что Авдеевку освободили. Слава нашим бойцам, отдавшим свои жизни за то, что этой внутренней дрожи здесь больше нет. С этим не согласятся жители Петровки. К ним летит из Курахово. Но и его скоро освободят. И не согласятся жители Горловки, которых кошмарят и взрывают дроны ВСУ. Но до большей части Донецка больше не добивают. Еще раз слава нашим бойцам.
Короче, в Донецке красиво. Имеются мигранты, да. Но ведут себя тихо, со строек в большинстве не высовываются. Народец тут другой – совсем другой. С таким лучше не шутить. Ну и мусор. Немыслимые, незабываемые горы мусора, которые высятся, пузырятся на каждой свалке. Зачем они тут? Почему их не убирают? Кто навесил на город эту противную болячку? Вопрос.
